В заброшенной деревне

Далхарт Виндберг "Obscurity"


- Похоже, мы набрели на заброшенную деревню, Нейл, - послышался голос из-за густого кустарника.
- Подожди меня, Джефф, вот только проберусь через этот треклятый бурелом, будь он неладен.
Нейл перемахнул через пару сгнивших стволов и, раздвинув руками кусты ежевики, вышел к своему товарищу.
Перед ними в небольшой низине, поросшей осокой, покоились опустевшие бревенчатые дома. Зеленоватый солнечный свет, пробивавшийся через широкие кроны, охватил всю деревню.
- Сколько же лет прошло с тех пор, как ее покинули? – Нейл чуть тряхнул головой.
- Лет двадцать, - свистнул Джефф, - А может и больше.
- Заброшенная деревня в лесной глуши… - протянул Нейл, зажмурив зеленые глаза, - Прямо как в той старинной песенке:

1916

…никто не учил нас в школе, как закуривать
под дождем и на ветру или как разжигать костер
из сырых дров, никто не объяснял, что удар
штыком лучше всего наносить в живот, а не в ребра,
потому что в животе штык не застревает.

Эрих Ремарк, На западном фронте без перемен

Мы учились в обычной школе,
И не ведали темной дали,
Мы не знали о минном поле,
Нас учили пустой морали.

Как изменчива сущность жизни!
Мы вчера лишь читали Гёте,
А сегодня ползем, как слизни,
По окопам, средь вшей и рвоты.

Мы читали о сильных духом,
О любви, что растопит камень.
Здесь – в борделях мы платим шлюхам,
Триппер жжет, будто алый пламень.

Пулеметы свинцом нас косят,
Нас снарядами разрывает,
Наши жизни огонь уносит,
Наша вера в мир умирает.

Слава кайзеру! Он пирует,
Мы в атаку идем под пули.
Ураганный огонь бушует,
Крики тонут в протяжном гуле…

Ignis sanat

Бушует святое пламя,
И жарки костры в Севилье,
Возносятся ввысь столпами
Бутоны огненных лилий.

За то, что Христа не чтили
И что не признали храма,
Молясь у своих святилищ,
Горят сыны Авраама.

А церковь растет и крепнет,
Учение извращая,
И светлое солнце слепит,
За казнями наблюдая.

А пламя сильней и жарче,
Бушует и змеем вьется.
Багровый огонь все ярче,
И жизнь в агонии бьется…

Охота

Вечернее солнце скрылось за верхушками высоких елей. Дневной зной медленно уходил, уступая место вечерней прохладе. Подул и тут же затих легкий ветерок. Издалека, из самого сердца леса, послышался скорбный волчий вой. Из травы слышался стрекот ночных насекомых. На небольшой поляне в лесу около костра расположилось пятеро человек. Множество мошек и комаров вилось вокруг танцующего пламени. Где-то неподалеку в прошлогодней сухой листве шуршали мыши.
- Ночью выдвигаемся или дождемся рассвета? – протянул один из них, высокий, в зеленом плаще с капюшоном.
- Ночью, Джемини, - ответил другой, среднего роста, мускулистый и рыжеволосый, - Ночью нас будут ожидать меньше всего.
- Может, лучше все-таки утром, Мэтью? – предложил третий, светловолосый тощий человек в мантии, - Издревле все так поступали.
- И много среди них преуспело, Корентин? – произнес четвертый, невысокий, закутанный в черный плащ, - Я согласен с Мэтью, нужно действовать так, как он говорит.
- Возможно, ты и прав, Клементе, - согласился Корентин, - У меня в этом деле опыта нет.
- А мы с Мэтью здесь, можно сказать, профессионалы, - ухмыльнулся Клементе, - Он три раза в охоте участвовал, а я – пять.
- Только вот из всех трех раз удачный был только один, - мрачно сказал Мэтью, - Да и то из шести охотников половина погибла.